Читать онлайн книгу "Генерал Смерть"

Генерал Смерть
Максим Анатольевич Шахов


Команда #7
Российским спецслужбам становится известно о нелегальных тайных разработках климатического оружия на одной из радиолокационных станций Дальнего Востока. С его помощью террористы готовятся диктовать свои условия всему миру. Под руководством человека, который скрывается под кличкой Генерал, они чувствуют себя неуязвимыми. Но Герман Талеев, командир сверхсекретного боевого подразделения «Команда», подчиняющегося непосредственно президенту России, имеет свое мнение на этот счет. Он понимает, что добраться до Генерала очень сложно и сделать это можно лишь подставив группу под удар противника...





Максим Шахов

Генерал Смерть





Пролог


– Почему вы заинтересовались именно этим сотрудником?

Грузный мужчина, величаво восседавший в монументальном кресле с высокой спинкой, наклонился вперед, опираясь мощными ладонями о дубовую крышку письменного стола. Он строго и требовательно взглянул на собеседника темными, глубоко посаженными глазами. Однако его визави вовсе не смутился:

– А это, господин директор, входит в круг моих прямых служебных обязанностей как начальника режима.

Хозяин кабинета резким взмахом руки отмел такое объяснение. Подчиненный лишь равнодушно пожал плечами:

– Последнее время «объект» стал проявлять... э... излишнюю заинтересованность вопросами, не относящимися напрямую к темам разработок его отдела. Все эти «куда», «зачем», «а для чего конкретно» насторожили моих... э... осведомителей, и я получил пару предупредительных сигналов.

– Да поймите вы, – директор повысил голос, – это талантливый ученый! Если бы не его повышенная заинтересованность, как вы изволили выразиться, пытливость ума, мы всем коллективом не добились бы таких потрясающих результатов!

– Поймите, наконец, и вы, господин директор, – в голосе подчиненного слышалась явная издевка, – что мне лучше вас известно, где заканчивается «пытливость талантливого ума» и начинается то самое подозрительное любопытство, за которым, возможно, скрываются вовсе не безобидные планы!

Величественный директор как-то разом сдулся и неуверенно пробормотал:

– Не думаете же вы, что наш начальник отдела сознательно... э... выведывает секретную информацию...

– Нет! – напористо перебил режимник. – Я не думаю. Я УВЕРЕН! И вопрос сейчас заключается в том, куда он собирается эту информацию слить. – Директор совсем затих. – Именно поэтому я немедленно привлек к наблюдению за «объектом» своих лучших профессионалов. И вот, пожалуйста: ваш хваленый начальник отдела неожиданно подает заявление об отпуске...

– Он действительно не был в отпуске уже три года, – робко возразил директор, – а тут путевка подвернулась горящая... Но, если надо, я не подпишу его заявление!

– Вы его подпишете! – приказным тоном распорядился начальник режима. – Кстати, о горящей путевке он вам сам рассказал?

– Да-а а... – неуверенно протянул директор.

– Но, наверно, никак не объяснил, почему, как все, не воспользовался услугами наших прекрасных профильных военных санаториев в долине реки Уссури или в отрогах Хинганского хребта, а направляется через всю страну в Зеленогорский военный санаторий, а? На Карельском перешейке, в полусотне километров от Санкт-Петербурга!

Директор лишь огорченно замотал головой.

– Понятно, – констатировал режимник. – Ладно, работайте. Теперь это уже не ваша проблема. Впрочем, даже и не моя. Я доложил обо всем нашему центральному руководству, и теперь «объектом» займутся соответствующие спецслужбы.

С этими словами начальник режима поднялся со стула и вышел из «руководящего» кабинета, даже не оглянувшись на его хозяина.

Сгорбив плечи и подперев породистую голову тяжелой рукой, директор остался сидеть за столом, полный самых мрачных размышлений. Каково это: иметь у себя подчиненным действующего генерала спецслужб, когда сам ты хоть и профессор, но никак не прыгнул выше общевойскового полковника?!


* * *

Усталый человек неторопливо брел по улицам старого Санкт-Петербурга. Он не оглядывался по сторонам: теперь ему это было уже совсем не нужно. Самому себе он больше всего напоминал профессора Плейшнера из «Семнадцати мгновений весны». Как и рассеянный, расслабившийся герой Евстигнеева, он слишком поздно заметил установленную за собой слежку. Как обидно! А ведь должен, должен был обо всем догадаться гораздо раньше!

Впрочем, мужчина не был профессионалом в таких вопросах, хотя и носил на плечах офицерские погоны. Но чем мог помочь ему прошлый военно-морской опыт в практическом обнаружении очень умело пристроенного к нему «хвоста»? А вот машину он засек сразу. Его преследователи на такое явно не рассчитывали.

«Ну и пусть пока не подозревают, что я их обнаружил», – подумал мужчина.

Он обо всем мгновенно догадался, едва бросив случайный взгляд на небольшой белый автофургончик, неторопливо двигавшийся вдоль тротуара и затормозивший недалеко от перекрестка. Потом, метров через 300 – 400, «ленивый» микроавтобус появился вновь, повторяя свой маневр.

«Зря вы так самонадеянны, ребята! Или вас не уведомили, что «работать» придется с одним из крупнейших в этой стране специалистов по локации? Я весь ваш «профиль» обрисую по одной антенне, торчащей из бокового окошечка. А вы, глядите, какие «заросли» еще и по всей крыше понавтыкали! Прямо хоть сейчас диссертацию пиши...»

Вот только легче от такого знания ему не становилось!

«Та-а ак... Но в Зеленогорске, около санатория, этого микроавтобуса точно не было! Значит, мой разговор из уличного таксофона никто не засек. Вот поэтому и мотаются за мной по городу. Уйти мне вряд ли удастся, но «повожу» по максимуму. Надо, чтобы Валерию Павловичу хватило времени. Слава богу, что я хоть запасной вариант предусмотрел! Только бы Черемных все сделал, как я просил. Он умный и в меру осторожный человек, надеюсь, моих неоднократных намеков на «взрывоопасность» имеющегося у меня материала будет достаточно, чтобы старый вояка насторожился всерьез».

Мужчина посмотрел на наручные часы. Отлично! Валерий Павлович наверняка уже покинул обговоренное по телефону место встречи. Но звонить ему сейчас категорически нельзя! Мужчина огляделся по сторонам: справа – Лебяжья канавка и Летний сад, впереди – Нева, слева... Как раз то, что надо! Он торопливо пересек Садовую улицу и оказался на Марсовом поле.

Вот так. Не беспокойтесь, господа преследователи: ухоженные дорожки, нечастые кустики и отсутствие больших деревьев делают для вас наблюдение за «объектом» просто идеальным. Мужчина перешел на очень медленный прогулочный шаг и за полчаса обошел по периметру все поле. Потом устроился на скамейке почти в самом его центре, недалеко от Вечного огня, закурил сигарету и начал неторопливо осматриваться. Он не забывал поглядывать на свои часы и огорченно крутить головой.

Белый автофургон остановился перед фасадом здания бывшего Ленэнерго. Распахнулась его боковая дверца, и прямо на газон соскочили трое молодых людей в неприметной одежде. Они энергично размяли ноги, вероятно затекшие от длительного сидения в неудобной позе, и развернутым строем целенаправленно двинулись к сидящему на скамейке мужчине. До него по прямой было метров сто пятьдесят.

Несмотря на изображаемую озабоченность, очевидно, срывающимся свиданием, мужчина зорко следил за всеми действиями преследователей. Он резко поднялся со скамьи и за несколько шагов преодолел расстояние до мраморно-гранитной центральной композиции Марсова поля. Здесь он замер прямо перед факелом Вечного огня и оглянулся на молодцев из микроавтобуса.

Они перешли на быстрый бег. Мужчина чуть заметно усмехнулся и вытащил из внутреннего кармана пиджака какой-то предмет. Это был плоский компьютерный мини-диск. Мужчина ласково погладил пальцами его сверкающую поверхность и... бросил диск в многоградусное газовое пламя...

...Буквально через пару секунд подбежавшие молодые люди с двух сторон ухватили мужчину под обе руки и, поскольку он абсолютно не сопротивлялся, зажав между своими могучими плечами, повели к белому фургончику. Третий молодец еще какое-то время покрутился около газового факела, а потом трусцой устремился за своими удаляющимися собратьями.



Из докладной записки командира спецгруппы

внешнего наблюдения майора Крюкова С. И.

«...в результате чего информационный компьютерный диск был полностью уничтожен. По вашему устному приказанию к «объекту» были применены медикаментозные методы дознания. Удалось установить, что «объект» направлялся на предварительно установленную встречу с Черемных Валерием Павловичем, старшим преподавателем кафедры информационно-навигационных систем Санкт-Петербургского национального университета информационных технологий, механики и оптики, с целью передачи последнему указанного диска. Однако, обнаружив за собой слежку, «объект» в течение примерно трех часов «вхолостую» водил за собой группу наружного наблюдения. Еще одна копия диска была им заранее оставлена в камере хранения ручной клади аэропорта Пулково 2.

Оперативная проверка показала, что ячейка в настоящее время пуста. Сам Черемных по месту своего проживания отсутствует (оставлена засада). Впоследствии удалось выяснить, что он вылетел ближайшим рейсом из этого же аэропорта в Москву.

На вопросы о содержании информации на уничтоженном компьютерном диске «объект» начинал «выдавать» длинные числовые последовательности (записано на диктофон и прилагается к докладной записке).

По вашему личному приказанию доза применяемого спецпрепарата была предельно увеличена. Однако других сведений выявить не удалось. Через четыре минуты у «объекта» развилась сердечная аритмия, которая быстро приняла угрожающий характер. «Объект» потерял сознание. Ввиду отсутствия в спецмашине врача, оказать квалифицированную реанимационную медицинскую помощь не представилось возможным. Через семь минут по пути к Институту скорой помощи «объект» скончался...»


Докладная записка была адресована заместителю начальника отдела антитеррора УФСБ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области подполковнику Феклистову Ивану Родионовичу. И никто в Управлении ее больше никогда не видел.




Глава 1


Герман Талеев тяжело просыпался по утрам. Он мог не спать всю ночь, мог урывками «кемарить» в самых неудобных позах и неожиданных местах сутками, но энергично вскакивать с кровати, едва заслышав звонок будильника, было выше его сил.

Гера лишь приподнял голову от пуховой подушки, чтобы посмотреть на мигающие электронные часы на прикроватной тумбочке, хлопнул по ним сверху ладонью, прерывая противный звуковой сигнал, и, блаженно закрыв глаза, откинулся на спину. Десять часов утра. Как замечательно! Можно еще сколько угодно валяться на мягком широком ложе в безмятежной истоме на зыбкой грани сна и бодрствования, проваливаясь иногда в увлекательные пучины сновидений, и тут же выныривать к реальности, сохраняя в памяти дотоле неуловимые видения загадочных картин подсознательных миров...

Однако хлопок ладонью по часам не остановил противных трелей. Тр-р р р... Конечно, мобильник! Как всегда, «аккуратно пристроенный» за одной из толстых резных ножек его низкого ложа. Свесив вниз обе руки и озабоченно шаря ими по полу, Гера на животе пополз по периметру постели. Ага, вот он, настырный и неумолчный. Открывать глаза журналисту не хотелось. Нажав на ощупь кнопку ответа на вызов, он положил телефон на тонкое покрывало, левым ухом опустил на него взлохмаченную голову и «хрюкнул» что-то невразумительное.

– И тебе доброе утро! – раздался в динамике бодрый голос Сереги Редина. – Я все понимаю: пишущий журналист, творческая личность, музы приходят и уходят... А некоторые остаются... Она меня не слышит?

Талеев тут же возмущенно «хрюкнул» еще раз. Потом, что-то сообразив, приподнял голову и внимательно оглядел всю обширную поверхность своего лежбища. Музы не было. И следов ее пребывания не наблюдалось. На всякий случай Гера еще несколько секунд прислушивался: не скрипит ли сиденье в туалете или не журчит ли вода в душевой кабине. Тишина.

Снова пристроившись ухом к трубке, Талеев услышал голос Сержа:

– ...эй, ну и куда ты пропал?!

– Чего орешь как оглашенный? И еще эти вздорные инсинуации...

– Ладно-ладно, считай, что я поверил в твой нездоровый аскетизм. И только ненавязчиво посоветую Гюльчатай не уезжать впредь так надолго...

Гера сел на кровати, по-турецки поджав ноги.

– Бессовестный и наглый шантаж! При чем тут Галинка?! – завопил он и тут же негромко поинтересовался: – А чего ты хочешь?

– Вот видишь: достаточно лишь умело начать, и ты уже готов к продуктивному диалогу. – В телефоне возникла секундная заминка, после которой голос Редина зазвучал серьезно, но как-то не совсем уверенно. – Понимаешь... я сейчас вроде как на работе...

– Так «вроде» или «как»?

– Ну, по крайней мере, числюсь на ней...

– Знаю, знаю я твою синекуру!

Капитан 1 ранга Редин был начальником военного отдела Комитета по контролю за хранением, переработкой и уничтожением радиоактивных отходов. Он пользовался в этой сфере огромными правами на уровне федерального министерства и практически не имел над собой начальников. Номинальный Глава этого Комитета, известный и весьма уважаемый академик-теоретик, проводил всю свою насыщенную жизнь в постоянных заседаниях, совещаниях, симпозиумах и семинарах по всему миру. Так что никто не обязывал Сергея регулярно появляться в своем просторном, роскошном кабинете в престижном офисе близ Кремля. Хотя мотаться по командировкам приходилось постоянно, и подконтрольные объекты, в силу своей специфики, располагались в основном в местах, значительно удаленных от всех благ цивилизации. Из одной такой командировки далеко за полярный круг капитан 1 ранга и вернулся всего пару дней назад и сейчас просто блаженствовал в столице.

– Тут, Гера, вот какое дело...

Талеев не выдержал:

– Даже звание капитана 1 ранга и моего лучшего друга не дает тебе права издеваться над бедным тружеником пера, разбудив его ни свет ни заря, и мямлить в трубку!

– Да не мямлю я, а формулирую!

– Брось свои потуги на изящную словесность и руби правду-матку.

– У меня... э... появился очень неожиданный гость.

– Ты его привез из тундры?

– Из Питера он, – со вздохом уточнил Редин, заранее безошибочно предвидя реакцию журналиста.

– Вот! – В голосе Талеева зазвучало нескрываемое торжество. – Вот оно! А кто не устает внушать вам, неразумным, что этот город – цитадель зла, неиссякаемый источник неприятностей, гнездо коварных неожиданностей и оплот...

– Ты бы поосторожней, журналюга! При нынешнем-то властвующем тандеме...

– Нас не запугать даже призраками всех трех революций!

– Вот теперь вижу: проснулся. Гость мой и сам-то по себе очень примечательный человек, а уж его информация... Честное слово, не знаю, как и охарактеризовать... «Бомба», сенсация, грандиозная «разводка» – черт не разберет.

– Ну и ты не лезь, – легко посоветовал Гера.

– Я очень уважаю этого человека, – серьезно ответил капитан 1 ранга. – А в его истории, кроме выраженной невероятности, слишком много реальных фактов и... откровенной уголовщины. В общем, мы сейчас вдвоем приедем к тебе. И никаких возражений! Только один маленький нюанс: мой гость изначально хотел встретиться с каким-нибудь независимым и влиятельным журналистом. Ты – самый подходящий кандидат: аккредитован в Кремле, на короткой ноге с тамошними небожителями...

– Нюанс-то в чем?

– Пусть, хотя бы на первых порах, мой гость видит в тебе только журналиста. Другие ипостаси твоей многогранной личности могут его... э... испугать. А уж дальше – как получится. Договорились?

– Ох, Серега! После такого вступления все ипостаси моей неординарной личности молят только об одном: чтобы не было никакого этого «дальше».

– Вряд ли так получится. Я же тебя слишком хорошо знаю... Ну, до скорой встречи, командир!

Звонок прервался.


* * *

Под «другими ипостасями» Редин, конечно, подразумевал в первую очередь Команду. Это было сверхсекретное подразделение, созданное при президенте России для решения самого широкого круга вопросов с явно выраженной антитеррористической направленностью. Оно предназначалось в основном для операций за пределами страны, в случаях, когда официальные силовые структуры не имели обоснованных поводов для вмешательства. Или просто не хотели пачкать свои «чистые руки». Для Команды границ не существовало. Ни юридических, ни географических, а иногда и морально-этических. Что позволяло, например, прибегать к физическому устранению опасных для страны и мира личностей.

Президент знал о существовании Команды, но никак не вмешивался в ее работу. Курировал эту деятельность один из его помощников или советников, однако и он лишь указывал направление удара и обеспечивал со своего высокого государственного поста скрытность действий Команды. Ее бойцы сами выбирали пути, методы и способы решения проблемы. Они были автономны, практически не поднадзорны, не подконтрольны и абсолютно самостоятельны. До недавнего времени бессменным Куратором был помощник президента Алексахин. Однако некоторые печальные события привели к его самоубийству, а престиж Команды так резко упал в глазах главы государства, что президент вообще решил отказаться от любых услуг этого подразделения.

Команда сумела реабилитироваться, лишь раскрыв крупный антиправительственный заговор в высших эшелонах власти и предотвратив грандиознейший теракт. Это оказалось сопряжено с тяжелыми потерями для самой Команды: из обычных 12 – 14 ее «штатных» бойцов в живых остались только шестеро, а оказавшийся предателем один из двоих ее фактических руководителей был убит. Но доброе имя Команды было восстановлено, а главное, безусловно доказана ее несомненная полезность. Президент счел свое предыдущее решение опрометчивым и вернул Команду «на службу».

Теперь Талеев стал единственным командиром. Его не слишком волновала малочисленность подразделения: бойцы Команды и раньше-то работали преимущественно в одиночку, лишь для выполнения наиболее сложных заданий объединяясь по два или три человека. К тому же у них была возможность привлекать (иногда самим, иногда через своего кремлевского Куратора) к работе любого специалиста любого ведомства России. Таких людей Команда использовала «втемную»: привлеченный был уверен, что работает на своих «смежников», например, МВД, ФСБ, ГРУ и прочее.

Гера беспокоился о другом. Как сложатся его отношения с новым Куратором? От этого напрямую мог зависеть исход большинства тайных операций. Но пока поводов для проверки их взаимопонимания не представлялось.

А теперь вот Серж с его неожиданным гостем...


* * *

Валерию Павловичу Черемных было под шестьдесят. Высокая прямая фигура и короткий ежик пепельно-седых волос на круглой голове безошибочно выдавали в нем отставного военного. А вот голос был удивительно приятным, даже мягким, и вместе с тем чрезвычайно убедительным, что как нельзя больше соответствовало его теперешней должности преподавателя университета.

«Студенты любят таких профессоров, с удовольствием слушают их лекции, – заметил Талеев, – и разбираются в предмете».

Он уже выслушал короткий рассказ о том, как юный лейтенант-инженер Сережка Редин попал служить на подводную лодку, на которой радиотехнической службой командовал капитан 3 ранга Черемных. Судьба свела их на одном корабле всего лишь года на полтора: затем Валерий Павлович списался на берег – ему было уже сорок лет – и продолжил службу научным сотрудником в 40 м НИИ ВМФ в Санкт-Петербурге. А Редин еще почти 10 лет бороздил моря и покорял пучины.

Потом они встречались изредка на юбилеях экипажа, а несколько лет назад Сергей даже побывал в командировке в 40 м НИИ целых два месяца, участвуя в разработках нового аппарата для аварийно-спасательных работ на затонувшем корабле. В остальное время бывшие сослуживцы лишь обменивались телефонными звонками да телеграммами к праздникам, что никак не помешало обоим сохранить друг к другу самые теплые уважительные чувства.

Теперь же, оказавшись в неожиданно затруднительном положении, старый подводник вспомнил о Редине.

– ...Я сразу решил обратиться к Сережке. Он же у нас теперь чуть не министр! Такими делами ворочает, и в самой Москве. Правда, не по моему профилю, так сказать, но связями-то оброс. Вот и верно: он мне вас и рекомендовал...

– Пока я абсолютно не представляю, чем могу быть полезен.

Гера развел руками, а профессор согласно покивал головой:

– Конечно-конечно. Это все, так сказать, словесная увертюра. Я постараюсь в наиболее доступной форме посвятить вас в чрезвычайно актуальную, сложную проблему. И особенно в события последнего времени... Постарайтесь отринуть свой изначальный скепсис. Хотя... – Ученый муж оглянулся на сидящего сбоку Редина. – Вон, Сережке до сих пор это не удалось, а ведь мы несколько часов проговорили!

– Валерий Павлович...

– Да ладно, не оправдывайся. Спасибо, что серьезно отнесся... э... к криминальной составляющей...

– Вот это я могу подтвердить определенно.

Редин теперь обращался непосредственно к Талееву:

– Журналиста, – он намеренно подчеркнул это слово, – такое непременно заинтересует...

Гера поднял вверх руку:

– Давай не будем прерывать нашего уважаемого профессора. А ты, чтобы не скучать над повторением рассказа, обслужи-ка нас по полной программе: чаек-кофеек, водочка-коньячок... Где что лежит, знаешь. Давайте, профессор! Вам не помешает, если я закурю?

Ученый, кажется, уже не расслышал вопроса. Он начал говорить...


* * *

Это был увлекательный рассказ о проблемах, действительно сложных, неоднозначных, но каких-то... отстраненных, что ли, от практических реалий сегодняшнего дня. Так, по крайней мере, сразу определил для себя Талеев. Поэтому он вопросительно и недоуменно взглянул на Редина: «Ты всерьез считаешь, что все это может нас заинтересовать?!» – и получил в ответ выразительный жест: «Слушай-слушай, будет интересно!»

Гера скептически поджал губы, но речь профессора продолжал выслушивать со вниманием, тем более что ему импонировала манера изложения старого подводника: правильно построенные короткие четкие фразы, никаких длиннот и затяжек, мысль не дробилась на мелкие подробности и не уходила в сторону. «Вот что значит природные способности талантливого оратора, наложенные на лаконично-военную приказную манеру изъяснения».

А речь шла, ни много ни мало, о климатическом оружии. Тема не сказать чтобы актуальная, но усиленно муссируемая последнее время средствами массовой информации, и особенно в Интернете. Где-то между НЛО, экстрасенсорикой и парапсихологией. Хотя у профессора она выглядела вполне научно, убедительно и доказательно, однако...

– Послушайте, Валерий Павлович. – Журналистский опыт Талеева давно научил его быть предельно конкретным и даже жестким, по необходимости. – Некоторые теоретические знания об истории воздействия на природу и климат нашей планеты, начиная с опытов гениального физика Николы Теслы в начале прошлого века, я уже почерпнул во Всемирной паутине. Думаю, этого будет достаточно, чтобы оценить реальные факты, которые вы, несомненно, имеете нам представить...

Профессор усмехнулся:

– Есть такой американский фильм, «Люди в черном» называется. Вы, безусловно, его видели. – Журналист кивнул. – Так вот, там основную информацию для своей практической... э... работы главные герои черпали из желтой прессы, умело отыскивая в ворохе совершенно невообразимых, на первый взгляд фантастических сообщений, наблюдений, выводов факты реальных событий. Потому что знали об интересующей их проблеме чуть больше остальных. Вот я и попытался в... э... конспективной форме дать вам эти знания. Позвольте подытожить?

Итак, сам факт наличия климатического оружия никем не отрицается. Как и неоднократные примеры его разнообразного использования. Правда, в большинстве на весьма примитивном уровне. Например, в 1958 году были взорваны ядерные бомбы в атмосфере, на высоте 40 километров, после чего последовала целая серия климатических катастроф по всему миру. В 1961 году 350 тысяч медных игл длиной 1 – 2 сантиметра были выстрелены в ионосферу. Результат: землетрясение на Аляске мощностью 8,5 балла, а в Чили большая часть побережья просто сползла в океан. 1963 год – военные США и СССР взорвали в стратосфере три стомегатонные атомные бомбы и пропороли гигантские дыры в защитном озоновом слое Земли. Во время вьетнамской войны американцы обстреливали грозовые тучи йодистым серебром, провоцируя сильнейшие тропические ливни, которые уничтожали посевы, смывали дамбы на реках... Ну, достаточно примеров. Подчеркиваю: это – до недавнего времени. Пока люди не отыскали более эффективный, безъядерный способ воздействия на ионосферу. А главное, очень трудно... э... распознаваемый. Суть его в том, что на определенном замкнутом пространстве выстраиваются сотни антенн, и в результате их синхронной работы происходит дополнительная ионизация определенных участков атмосферы...

– Профессор, профессор, я же сказал, что достаточно подкован, чтобы знать о ХАРПе.

Черемных с уважением взглянул на собеседника:

– Хм... Похвальная любознательность! Это сэкономит наше время. ХАРП – это современные разработки сверхмощного оружия «АРФА»: авроральная резонансная фазированная антенна...

– ...которые установлены американцами на Аляске, в Норвегии и Гренландии, – подхватил Талеев.

– Да-да-да! Именно эти три точки. И ХАРП – многофункционален. Излучаемые антеннами комплекса высокочастотные импульсы воздействуют на свободные атомы ионосферы. Получая дополнительную энергию извне, электронные оболочки этих атомов увеличиваются в 150 раз! Возникают так называемые плазмоиды – искусственные образования с высокоэнергетическим состоянием атомов. Размеры плазмоидов могут достигать десятков километров. Такой процесс называется «накачкой». В зависимости от степени «накачки» плазмоид может служить зеркалом или поглотителем для любого вида волн. И вот вам, пожалуйста, полное прерывание радиосвязи! А отражаясь, волны беспрепятственно проникнут на любую глубину Земли, разрушая тайные бункеры, нефте– и газопроводы... К тому же, перемещаясь, плазмоид оставляет за собой область нагретого воздуха с пониженным давлением и огромным запасом энергии, которая выделяется при разделении кванта электромагнитного поля на электрон и позитрон...

– Так, профессор, это уже довольно трудно воспринимается неподготовленным мозгом.

– Ну, это как «микроволновка»: самолет, ракета, да и любой объект растворятся в этой зоне за секунды.

– Фью-ю ю, приплыли!

– Еще не совсем, Герман... э...

– Да просто Гера.

Старый подводник только кивнул:

– А ведь ХАРП может излучать и низкочастотные импульсы...

Талеев поднял вверх обе руки:

– Сдаюсь, академик! Хватит!

Но Черемных показал себя несгибаемым бойцом:

– Не хватит! Именно с такими импульсами связана череда самых зловещих событий! Вам известно, что природная резонансная частота землетрясения составляет всего 2,5 герца? Ре-зо-нанс-ная!! – Валерий Павлович назидательно потыкал указательным пальцем в потолок. – Вы понимаете, что это значит? В Питере полторы сотни лет назад обрушился каменный мост под проходящим по нему строем солдат, просто потому, что частота топота их шагов совпала с внутренними колебаниями атомов конструкций моста. Резонанс! А если достаточно долго воздействовать на сейсмоопасную зону на такой частоте мощным излучением... Вы понимаете, что произойдет?

– Резонанс, – в тон разгорячившемуся собеседнику, только негромко, ответил Талеев, – который вызовет фактическое землетрясение.

– Вот именно! Или тайфун, или цунами, их природа идентична. А теперь внимание: 2002 год – колоссальный тайфун в Италии. В месте, где никогда ничего подобного не происходило. Причем практически мгновенно, не зарегистрировано ни одним наблюдательным постом! Декабрь 2003 года – землетрясение в Иране. 41 тысяча жертв. Декабрь 2004 года – удар гигантских волн о побережье Индонезии, Таиланда, Сомали, Шри-Ланки и Суматры. 400 тысяч жертв. Сдвинулась земная ось! Потом Европа: циклон «Эрвин», январь 2005-го, от Дублина до Санкт-Петербурга. Затем США: наводнение в Юте, снегопады в Колорадо. Нонсенс? А причина – земные толчки, вызвавшие цунами, которые изменили наклон земной оси и ускорили вращение нашей планеты на три микросекунды. Вот вам результат деятельности ХАРП!

Черемных замолчал. Гера тоже. Этим быстро воспользовался Редин и плеснул изрядные порции коньяка во все три бокала на столе:

– Ну, за... резонанс!

– Тьфу-тьфу-тьфу! Чтоб тебя, с таким тостом!!

– Да я с чистыми намерениями. Врага надо знать в лицо!

– Природа – не враг. Просто мы слишком мало о ней знаем. – Профессор чокнулся с Талеевым. – А выпить непременно стоит!

Они осушили бокалы.

– Впечатляюще. И весьма убедительно. – Журналист закурил, откинувшись на высокую спинку мягкого кресла. – Я верю вам, профессор. Но еще больше я верю своему другу Редину. Потому что знаю его очень хорошо и уверен: он ни за что бы не... э... устроил это наше свидание, полагаясь только на апокалипсические картины грядущей мировой катастрофы. Зачем вам конкретно понадобился журналист?

– Знаете, Гера, я ведь не рассказал и половины того, что вам необходимо знать. Если, конечно, вы решите заняться этой... историей. К тому же обратиться к вам было нашим с Сережкой совместным решением, – Талеев удивленно посмотрел на своего друга, – не ругайте его! Вероятно, он тоже, как вы изволили выразиться, знает вас очень хорошо и в чем-то уверен. – Гера хмыкнул, но не стал возражать. – Простите, если я не совсем логично и последовательно доношу до вас свои мысли и факты. Я не спал всю ночь: Сергей любезно позволил мне воспользоваться компьютером у него дома, чтобы просмотреть и проанализировать некоторую информацию, которую я получил накануне при весьма... э... странных обстоятельствах...

Талеев выжидательно смотрел на старого подводника. В отношении Редина тот, несомненно, был прав: Сержу нужны веские основания. Что ж, похоже, впереди кульминация.

– ...У меня есть хороший знакомый. Бывший сослуживец. – Валерий Павлович всем корпусом развернулся к устроившемуся на диване Редину. – Ты его не знаешь, он был моим подчиненным в 40 м институте. Очень талантливый молодой человек. Он, как и я, только значительно позже, окончил Военно-морское училище имени Попова в Петергофе, попал на Северный флот, однако с действующих кораблей был быстро списан на берег: обострилось какое-то давнее легочное заболевание. И здесь, слава Фортуне, нашлись люди, которые хорошо помнили по училищу его тягу и способности к настоящей научной работе. Они помогли ему перевестись в одну из новых лабораторий 40 го НИИ ВМФ в Питере. Так он попал ко мне и стал заниматься проблемами локации. Да-да, – это Черемных ответил на вопросительный взгляд Талеева, – именно фазированной антенной решеткой! В это время недалеко от Питера, под Выборгом, началось строительство новейшего секретного радиолокационного узла, и Володя – Владимир Семенович Истратов – перешел туда, став ведущим научным сотрудником. Тогда на территории СССР были развернуты несколько таких – и подобных – станций: в Азербайджане, под Чернобылем, возле Николаева, в Хабаровском крае, Красноярске, рядом с Нижним Новгородом... Да-а а... Счастливое время! – Старый подводник тяжело вздохнул. – Жаль, быстро закончилось. Перестройка, дикие девяностые... Так вот, сначала, когда Володя еще работал в Выборге, мы с ним иногда встречались в Питере. Потом его куда-то перевели, и наша связь надолго прервалась. А года полтора назад он мне позвонил...

Черемных задумчиво повертел в пальцах пустой бокал. Редин воспринял это как определенный знак и тут же наполнил емкость янтарным содержимым, не забыв себя и Талеева. Профессор так же отрешенно поднес бокал к губам и отхлебнул приличную порцию. Похоже, на этот раз он даже не почувствовал вкуса и крепости божественного напитка.

– ...Позвонил... – Валерий Павлович словно очнулся. – Да! Володя говорил удивительно странные и... страшные вещи. Но подтверждал их такими фактами, от которых невозможно было просто отмахнуться. Хотя нет! «Страшное» появилось потом. Оно сосредоточено в этом диске. – Профессор похлопал ладонью по карману своего пиджака. – А тогда мне удивительно и неожиданно было узнавать, что практические работы с использованием авроральных фазированных антенн не только не прекратились, в чем не сомневались даже работавшие в этой области специалисты, как, например, я, но и развернуты со впечатляющим размахом! Это казалось невероятным, потому что на месте РЛС под Николаевом остался лишь частокол из никому не нужных поломанных и ржавеющих антенн, ликвидирована станция Чернобыль 2, на самом ответственном этапе прекращено строительство мощной РЛС под Красноярском, оборудование брошено, а большинство специалистов разбрелись по городам и весям, причем многие оказались в профильных центрах за рубежом. А ведь это – единственная у нас РЛС, сопоставимая по мощности с американской системой ХАРП на Аляске! Продолжает работать, правда, уникальный комплекс «Сура» в 150 километрах от Нижнего Новгорода. – Черемных презрительно фыркнул. – «Работать», ха! Просто влачит жалкое существование на уровне заштатного синоптического центра. Невелик прок и от узла в Азербайджане, Габала 2, которым Россия пользуется на правах аренды. – Профессор перевел дух. – А Володя говорил мне по телефону о сказочных практических достижениях, о воплощении передовых научных разработок, о бесперебойном и совершенно фантастическом финансировании...

– Он был в здравом уме? И вообще, откуда это он «вещал»? Может, как раз из упомянутого вами «профильного центра за рубежом»? – не выдержав, перебил собеседника Талеев.

– Да-да, такая мысль первой пришла мне в голову. Особенно после того, как я по своим каналам собрал полную официальную информацию о состоянии дел с подобными разработками в России: все оказалось именно так, как я вам описал, и был уверен сам – полнейший развал! НИКТО, включая наши центральные органы в Москве, НИЧЕГО не знал ни о каких «блестящих достижениях». Да-а а... А «вещал» Володя откуда-то с Дальнего Востока, из Хабаровского края.

– А там Япония близко. И Китай... – пробурчал себе под нос Редин.

Валерий Павлович строго взглянул на него, и Сергей замолчал.

– Звонки были нечастыми: раз в 2 – 3 месяца. Причем раз от раза они становились какими-то беспокойными, тревожными, что ли. А с полгода назад и вовсе прекратились. Кстати, в ответ на твою реплику, Сережа, Китай ни при чем. В одном из состоявшихся разговоров Володя конкретно уточнил свое место работы: поселок Большая Картель рядом с Комсомольском-на-Амуре. Я знал это место. Там в период бума была построена небольшая РЛС на новейших принципах фазированной антенной решетки. Но, по моим сведениям, и она была заброшена.

– Значит, не была... – задумчиво протянул журналист.

– Но такую секретность практически невозможно организовать! Как это так: Центр не в курсе, что происходит годами на подведомственной ему периферии?

– Значит, можно, – так же задумчиво прореагировал Талеев. – Смотря кто за такое возьмется. И для чего...

– Наверно, Гера, в ваших словах есть правда: потому что раздавшийся у меня месяц назад звонок – после полугодового молчания – был каким-то совсем заполошным и маловразумительным. Вдобавок коротким. Володя говорил о каких-то своих подозрениях, которые он в ближайшее время сможет подтвердить, о своей невозможности продолжать работу, о том, что режим секретности у них превратил Центр в подобие концентрационного лагеря... Это его слова!

– А что за подозрения?

– Тогда я абсолютно ничего не понял, но позавчера Истратов позвонил снова. Оказывается, он приехал на лечение в Зеленогорский военный санаторий под Петербургом и хочет как можно быстрее встретиться со мной. Володя назначил встречу в сквере у гостиницы «Россия» – я живу неподалеку – и еще оговорил ряд условий, которые, конечно, показались мне форменной паранойей...

– ???

– Если я замечу за собой слежку (!), мне надо вернуться домой и напрочь забыть обо всех наших с ним разговорах. А если в течение 20 минут после установленного срока он сам не явится на эту встречу и не позвонит мне на мобильник, я должен прямым ходом отправиться в аэропорт Пулково и улететь ближайшим рейсом все равно куда, лишь бы там переждать какое-то время, не допустив своего обнаружения! И еще: в автоматической камере хранения аэропорта – номер ячейки и код он сообщил – находится электронный диск с чрезвычайно важной информацией. Я должен его изъять, изучить и сам решить, как с ним дальше поступить. Ну, вот...

Черемных развел руками.

– Понятно. Судя по тому, что вы здесь, сработал второй вариант, предусмотренный Истратовым. Теперь, пожалуйста, профессор, ответьте на два моих вопроса. Первый: почему все-таки вы безоговорочно выполнили эти странные условия вашего знакомого? Второй: что на диске?

Валерий Павлович поднес к губам бокал с остатками коньяка, но передумал и отпил небольшой глоток кофе из чашки. Он собирался с мыслями.

– Я знал Володю как умного, прагматичного человека. Он со своих позиций, безусловно, реально оценивал обстановку. Несмотря на некоторую странность его звонков – сейчас я понимаю, что это была лишь вынужденная недоговоренность, – он не сумасшедший и не паникер. К тому же он – военно-морской офицер... Да, я сомневался и колебался, но выполнил его условия. И не ошибся! Подтверждение своей и его правоте я нашел сегодня ночью, изучая этот диск на Сережином компьютере. Это ответ на ваш второй вопрос. На диске записаны параметры излучений наземных фазированных антенн хабаровского комплекса. Огромное количество данных за последние несколько лет: мощности и направленность высокочастотных импульсов, уровни «накачки» определенных участков ионосферы, координаты распределения отраженных сигналов, данные по работе в низкочастотном инфразвуковом диапазоне...

– И какие же выводы вы делаете? – поинтересовался Талеев.

– Позвольте, молодой человек... – повысил голос профессор, но тут же стушевался, – простите меня, пожалуйста. Думаю, что конкретные выводы сможет сделать разве что целый специализированный институт после многодневного и скрупулезного изучения всего материала. Я же не успел пока даже просмотреть все данные! К тому же Володя явно торопился, и его цифровые характеристики практически не подтверждены никаким пояснительным текстом. Нужно сопоставлять и догадываться. У меня на это просто не было времени.

– Это вы простите меня, профессор. Но, например, первый полезный вывод о явной спешке Истратова вы уже сделали. Еще что-нибудь бросилось вам в глаза?

– Ну конечно же! Поэтому я и нахожусь сейчас у вас. Даже мои скудные знания географии позволяют навскидку указать регионы земного шара, подвергшиеся... э... определенному воздействию. А если сопоставить это с временными характеристиками и общеизвестными последствиями...

Валерий Павлович затих и через несколько секунд негромко проговорил:

– ...то получаются цунами в Индийском океане, снегопады в Колорадо, климатические катаклизмы в Европе и... – тут Черемных замолчал надолго, но его никто не торопил, наконец он собрался с духом, – и прошлогодняя невообразимая жара в России, и... и... в общем, недавнее землетрясение и цунами в Японии с ядерной аварией на Фукусиме!

Никто не произнес ни слова. Все было слишком невероятно. Первым откашлялся Талеев.

– Та-а ак... Я понял, профессор, что привело вас ко мне. Вера или надежда на то, что известный журналист сможет взбудоражить общественное мнение, привлечь внимание заинтересованных лиц, вплоть до высшего руководства страны, к такой... э... глобальной проблеме. Хорошо. Считайте, что меня вы не только заинтриговали, но и привлекли на свою сторону. Вместе с тем, я думаю... нет, я просто уверен, что ожидаемый вами «журналистский поход» в сторону высшего руководства пока явно преждевременен. Как вы сами только что сказали, «...конкретные выводы сможет сделать специализированный институт...» Вот и не надо надеяться, что «высшее руководство» станет оперировать чем-либо, кроме конкретных выводов. Значит, пока вам самому необходимо завершить тщательнейшее и, по возможности, максимально разностороннее изучение информации на диске Истратова. А у меня на этот период тоже найдется вполне конкретная работа, и связана она будет с криминальной составляющей вашего дела. Ответьте, пожалуйста, еще на несколько моих вопросов.

– К вашим услугам.

Старый подводник признал правоту доводов журналиста и его железную логику.

– У Истратова есть семья?

– Он женат, но детей не было. Впрочем, уже несколько лет, как он уехал, я ни слова не слышал о его жене. Он ни разу не упоминал ее в наших телефонных разговорах.

– А вы пытались позвонить ему после того, как он не пришел на условленное свидание?

– Каюсь, грешен, позвонил. Но не из Питера, а уже из Москвы. Трижды пытался, но его телефон был отключен.

– Ну, вот и все пока, вам, Валерий Павлович, обязательно надо отдохнуть, поспать несколько часов. Устроитесь у меня на диване в отдельной комнате. А потом я перевезу вас в другое место. Там в вашем полном распоряжении будут и компьютеры, и... всякие другие удобства. Пойдемте, я провожу.


* * *

Когда минут через десять Талеев вернулся в гостиную, Редин нетерпеливо поинтересовался:

– Ну, что ты обо всем этом думаешь?

Гера налил себе коньяка, устроился в кресле с бокалом в руке и закурил свою излюбленную длинную и тонкую черную ароматную сигару. Только сделав пару глубоких затяжек, он пригубил коньяк и ответил:

– А я – как это самое пресловутое «высшее руководство»: без конкретных фактов не хочу делать никаких выводов.

– Значит, спустим все на тормозах? Позволим сделать из профессора «городского сумасшедшего», а из его друга Истратова какого-нибудь фанатика-ученого, одержимых параноидальной идеей заговора...

– Нет, конечно, – перебил Талеев. – Ничего подобного я не говорил...

– Ну еще бы! – Редин распалился не на шутку. – Пойми: они оба – абсолютно вменяемые люди, военно-морские офицеры, наконец...

– Да не спорю я, не спорю! – Гера примирительно поднял обе руки. – И... верю. Вот только пока не знаю точно, во что. Так, тихо! – Это журналист заметил явную попытку своего друга ринуться «в бой» с открытым забралом. – Успокойся ты! Довод о принадлежности к славному Военно-морскому флоту меня полностью убеждает в их здравомыслии. Ну и попутно, у нас имеется как минимум один вполне конкретный факт: человек пропал. Вот и поработаем в этом направлении. Тем более что наш Вадик сейчас в очень подходящем месте находится...




Глава 2


Вадим Аракчеев был штатным членом Команды с момента ее образования. Прошлой жизнью бойцов этого подразделения не принято было интересоваться, но о Вадике все знали: он – бывший цирковой артист, выступал с потрясающим по сложности номером «Дом летающих кинжалов». Еще он был жонглером, эквилибристом, акробатом и даже немного иллюзионистом. О последнем сам Аракчеев шутил: «Ага, был. На уровне сидения в темном ящике у маэстро, а также изображения говорящей головы и распиливаемого тела». Работая в Команде, Вадик забросил цирк, но феноменальные способности в метании кинжалов, стрельбе из двуручного лука и владении длинным «боевым» бичом лишь многократно увеличил.

Потом, в тяжелые для Команды времена, когда потребовалось рассредоточиться и затаиться, он стал работать в Обществе реконструкции исторических событий. Неожиданно там ему понравилось. Аракчеев с удовольствием мотался по стране и заграницам, воссоздавая на полях былых сражений славные победы великого русского народа. Побед было немало, полей – немерено, так что безработица Вадиму не грозила.

Вот и сейчас вся их многочисленная группа что-то героическое реконструировала в окрестностях города Выборга, рядом с финской границей, в 130 километрах от Санкт-Петербурга. Какие-то судьбоносные эпизоды Северной войны с участием российского войска.

Была середина рабочего дня, и Вадим Аракчеев сразу откликнулся на телефонный звонок.

– Какие могут быть вопросы, командир! – выслушав просьбу Талеева, громко прокричал он в мобильник, пытаясь перекрыть голосом шум ветра в мембране и какой-то постоянный металлический стук и скрежет. – Прямо сейчас и смотаюсь. Отсюда до Зеленогорска рукой подать, даже в Питер заезжать не надо. Все выясню... Нет, ты меня абсолютно не отвлекаешь. Ах, это! Понимаешь, псы-рыцари наседают. Денег не пожалели, достали где-то очень качественное вооружение: мечи, доспехи... За бугор, наверно, смотались, здесь ведь близко, у финнов закупились. И вот теперь вы... делываются... Ах ты... – Послышался короткий вскрик. – А не надо было лезть! Тебе по сценарию убегать положено и тихо «умереть» вон на том холмике. Нет! Это я не тебе, командир. Так, учу уму-разуму «шведское» войско. Не волнуйся, я все понял, через полчаса выезжаю. Вечерком отзвонюсь. Пока.


* * *

На дорогу до Зеленогорска у Вадима ушло не больше часа. Военный санаторий он отыскал быстро и с широкой располагающей улыбкой направился прямо к стойке дежурного администратора.

– Здравствуйте, милая девушка!

Наверно, чтобы подчеркнуть лечебный статус учреждения, на «милой девушке» был надет строгий белый медицинский халат, и лет ей было под пятьдесят.

– Как замечательно-то у вас тут! Море, сосны... А воздух-то, воздух... Ах! И от всего этого только обидней становится...

– У вас какие-то претензии, гражданин?

Голос «милой девушки» был под стать ее форменному халату: стерильный, слегка скрипящий и очень строгий.

– Все мои претензии и обиды относятся исключительно к собственному богатырскому здоровью. Потому что именно оно не позволяет мне хоть на недельку-другую отдаться в заботливые и умелые руки местного обслуживающего персонала, насладиться лечебными ваннами...

– Что вы хотите? – Голос леденел прямо на глазах.

Но смутить Вадика было не так-то просто.

– А вот моему другу повезло значительно больше, – продолжал он гнуть свою линию. – Всего лишь небольшое нервное расстройство распахнуло перед ним гостеприимные врата этого земного рая.

– Мы не допускаем посторонних в палаты наших пациентов! – категорически отрезала «милая девушка», на корню пресекая дальнейшие недопустимые поползновения.

«Палаты, пациенты... У у у, как все запущено!»

– Что вы! – искренне ужаснулся Вадик. – Режим – это святое! Я бы с удовольствием подождал моего друга вон на той симпатичной лавочке в сквере перед входом. А потом мы могли бы совершить с ним лечебный моцион к Финскому заливу и даже воспользоваться трассой терренкура. Не сомневаюсь, что такие нагрузки входят в обширный список лечебных процедур моего друга.

Дежурная администраторша на секунду замялась, сраженная напором и осведомленностью симпатичного и представительного молодого человека. А между тем в руке у Вадима, совершенно непонятно откуда, вдруг возникла изумительная по красоте большая ярко-красная роза.

– Этот благородный цветок просто просится в ваши заботливые руки! Поверьте, он так украсит строгий порядок вашего рабочего стола... – С галантным поклоном Аракчеев протянул розу администраторше. – Фамилия моего друга Истратов, зовут Владимир Семенович. Возможно, вы не успели его запомнить: он приехал всего пару дней назад...

– У меня профессиональная память, – гордо возвестила «милая девушка», благожелательно принимая цветок и поднося его к своему длинному тонкому носу. – Его разместили на третьем этаже. Палата рассчитана на двоих человек, но соседа у него пока нет.

Она набрала короткий внутренний номер на допотопном служебном телефоне. На том конце, однако, трубку никто не поднимал. Тогда администраторша достала из выдвижного ящика письменного стола толстую «Книгу учета процедур» и довольно быстро отыскала в ней нужную строку.

– Вот, пожалуйста: ваш приятель сейчас находится в тренажерном зале. Занятия их группы заканчиваются через... 25 минут.

– Изумительно! – восторженно отозвался Вадим. – Какой образцовый порядок в документации! На это способны лишь глубоко преданные своему делу сотрудники, имеющие такие... профессиональные руки...

Аракчеев молниеносно подхватил увесистую длань «милой девушки» и запечатлел легкий воздушный поцелуй на кончиках ее наманикюренных пальцев. Узкие губы администраторши сложились в одобрительную улыбку.

– Можете подождать вашего друга на скамеечке, – милостиво разрешила она.

– Всенепременно!

Вадим с признательным поклоном коснулся правой ладонью своей груди, отступил на пару шагов и, развернувшись, вышел на улицу через стеклянную входную дверь.

Проследив взглядом за скрывающимся за углом здания мужчиной, дама за стойкой быстро вновь сняла трубку служебного телефона. После короткого разговора она, уже неторопливо, отыскала где-то в недрах обшарпанной тумбочки запыленную стеклянную банку и, водрузив в нее прекрасный цветок, величественно направилась вдоль коридора к незаметной двери с надписью «Служебное помещение».


* * *

Поспешный телефонный звонок «милой девушки» совсем не понравился Вадиму.

«Сама сиди на скамеечке, карга старая! А я чуть-чуть опережу события и посещу, пожалуй, их тренажерный зал. Не в восторге я от неожиданных любезностей и таких вот предупредительных звонков».

Внимательно изучая многочисленные указатели, Аракчеев не торопясь пошел в нужном направлении.

Тренажерный зал, располагавшийся в отдельном двухэтажном здании, оказался неожиданно просторным и оборудованным вполне современным и разнообразным инвентарем. Около дюжины пациентов санатория сосредоточенно работали на велотренажерах, «бегущих» дорожках и степлерах, две женщины пристроились в углу на шведской стенке. Пустовали только небольшой боксерский ринг и какое-то сложное металлическое сооружение явно силового характера.

«И то правда: все-таки пациенты лечебного заведения, какой уж тут бодибилдинг или мордобой!» – подумал Вадим, но тут же отметил, что присутствующие в зале мужики совсем не походили на худосочных астматиков, бледных сердечников или немощных невротиков. К тому же человек пять из них вполне подходили под словесное описание Истратова, которое дал по телефону Талеев.

Сделав несколько шагов внутрь помещения, Аракчеев остановился и картинно беспомощно огляделся. Откуда-то сбоку к нему шагнул молодой парень с рельефной мускулатурой и судейским свистком на груди:

– Здравствуйте! Вас направили из лечебного корпуса? Давайте вашу медицинскую карту и сопроводительную записку.

Вадим окинул взглядом мощную фигуру: парень был чуть ниже аракчеевских 190 сантиметров, но весил килограммов на десять больше.

– Увы, – развел руками Аракчеев, – с удовольствием влился бы в ваши дружные ряды, но... я здесь совсем по другому делу. Мне необходимо поговорить с одним из ваших пациентов. Истратов Владимир Семенович.

Парень взглянул на электронные часы, висящие над входной дверью, потом бегло осмотрел зал.

– До конца занятий осталось пять минут. Думаю, вам лучше подождать в холле перед раздевалкой. – И он рукой указал направление.

Вадик кивнул и направился к матовым стеклянным дверям. За ними действительно располагался небольшой уютный холл с низкими диванчиками и неизменным фикусом в углу. Не успел он основательно расположиться в тени его широких листьев, как из тренажерного зала вышли сначала обе женщины, а потом четверо мужчин. Не обращая внимания на скромного посетителя, они проследовали к другим дверям, деревянным, со стилизованным изображением мужчины и женщины.

«Наверно, души и раздевалки», – предположил Аракчеев.

Следующим из стеклянных дверей показался еще один мужчина лет сорока пяти. Едва шагнув в холл, он пристально оглядел все диванчики и направился прямо к Вадиму.

«Похож», – констатировал Аракчеев и поднялся со своего места.

– Здравствуйте. – Мужчина доброжелательно протянул руку для пожатия. – Владимир Истратов. Мне тренер сказал, что вы ищете меня. Чем могу быть полезен?

Вадим пожал протянутую руку:

– Вряд ли мы с вами раньше встречались. Но общие друзья у нас имеются. По крайней мере, один. Вам что-то говорит фамилия капитана 1 ранга Черемных?

– Ну конечно же! О многом говорит. Валерий Павлович настоящий морской офицер и, безусловно, талантливый ученый. Я знаком с ним уже... дай бог памяти... сколько же лет?

«Ну-ну, покажи свою осведомленность. Я подсказывать не буду», – подумал Аракчеев.

– ...Да, впрочем, неважно. Что ж он сам-то не приехал?

– Дела, дела, понимаете...

– Да-да-да. Ну и я, наверно, ввел его в заблуждение, когда не смог вовремя прийти на назначенную встречу. Мы же договорились с ним по телефону, а меня здесь так неожиданно задержали! Очень неудобно. Ни за что не разрешили пропустить процедуры. Да вы тоже, наверно, столкнулись с местными суровыми порядками, да? Я хотел ему с дороги позвонить, так мобильник разрядился, как назло. Вот и разминулись...

Объяснение выглядело вполне убедительным, вот только взгляд мужчины Вадиму совсем не понравился: жесткий, оценивающий, находящийся в полном противоречии с извинительно-сожалеющей речью.

«Да-да-да, я не ошибаюсь. Слова «безусловно», «назло» – произнесены абсолютно четко. Буква «л» звучит без малейшего искажения. А одной из перечисленных командиром по телефону примет была еле уловимая картавость: твердая «л» «проглатывалась», слегка напоминала по произношению «в». Но это – у настоящего Истратова, а передо мной... Видно, ребята, вы с «оригиналом» маловато общались. И не прислушивались!»

Зато в наблюдательности лже-Истратову нельзя было отказать. Его пристальный взгляд определенно уловил мгновенное понимание обстановки, проскользнувшее в глазах Аракчеева. Мужчина громко произнес:

– А вы здесь по его поручению?

Ответить Вадим не успел: как по команде, из двери мужской раздевалки в холл выступили двое «пациентов». Практически одновременно еще два человека возникли в проеме широко распахнувшихся дверей тренажерного зала. Все они, как на подбор, оказались теперь в одинаковых просторных спортивных костюмах, не затрудняющих самых резких поворотов тела и хорошо скрывающих от противника любые движения бойца, готовящегося к нанесению удара.

«Ну вот, а я, понимаешь, чуть ли не во фраке явился! – На Аракчееве действительно был надет очень приличный летний костюм. – Предупреждать надо, что в церемонию встречи входят спортивные танцы с элементами рукопашного боя. Я бы внес подобающие случаю изменения в свою экипировку».

Вадик мгновенно оценил обстановку. Из холла вели три двери: двустворчатая стеклянная в тренажерный зал и две небольшие деревянные в раздевалки. «Наверно, оттуда имеются пути в душевые и на выход из комплекса». Свободной для доступа оставалась только одна дверь женской раздевалки. «Вот, значит, где мне приготовили торжественный каравай с солью. Нет-нет, господа, кушайте сами!»

Но и оставаться в холле было нельзя: в небольшом помещении против пятерых противников у него было мало шансов. «Нужен простор для маневра. Плевать, что в зале еще полдесятка человек осталось!» Одним движением он сорвал с себя легкий кремовый пиджак и швырнул его в лицо лже-Истратова, потом сделал два коротких обманных шага в направлении свободной двери женской раздевалки. Никто не дернулся преградить ему путь. Зато оба «качка» от стеклянных дверей синхронно шагнули вперед. «Значит, точно: к бабам гонят!»

На самом деле Вадим не столько приблизился к женской раздевалке, сколько переместился ближе к углу, в котором стояла кадка с фикусом. Следующим движением Аракчеев ухватил за ствол это двухметровое «канцелярское» дерево и, как молотобоец, метнул его вместе с кадкой под ноги спешащим вперед бойцам из тренажерного зала.

Это было все равно как огреть на ходу бегуна по ногам скамейкой. «Качков» подкосило, словно кегли в боулинге: оба рухнули носами в пол. Сильно оттолкнувшись, Вадим совершил классический прыжок-полет над распростертыми телами, вытянув вперед руки и перейдя на завершающей стадии в элегантный кувырок через голову. Он так и въехал в тренажерный зал: на одном колене, низко согнувшись и опираясь обеими руками в пол.

Здесь его явно не ждали. Два человека продолжали свой монотонный бег по нескончаемой дорожке тренажера. Один, лежа спиной на широкой низкой скамье, отжимал руками от груди штангу. Еще двое, о чем-то беседуя между собой, как раз приближались к выходным дверям. У Аракчеева мелькнула мысль, что, возможно, не все «пациенты» в зале были подставными фигурами, только времени на отбор и классификацию у него не было.

Оба «собеседника» оказались от Вадима на расстоянии не более метра и были тут же с грохотом опрокинуты на пол мощными рывками его обеих рук за пятки. Сам Вадик птицей взвился на шведскую лестницу, потому что лежащий до этого на скамье «атлет» не только успел вскочить на ноги, но и замахивался на противника тяжелой штангой, держа ее за один конец. Сумасшедшей силы удар пришелся на параллельные перекладины «шведки». Раздался оглушительный треск, на пол посыпались деревянные обломки, и с тяжелым грохотом покатились сорвавшиеся с грифа металлические «блины».

Самого бойца по инерции бросило вперед. Такого случая Аракчеев не мог упустить. Согнутыми в коленях ногами он обхватил шею атлета и, удерживаясь обеими руками за верхнюю перекладину лестницы, сделал резкое вращательное движение корпусом в талии. Послышался легкий хруст, и тело незадачливого «молотобойца» безвольно опустилось на пол.

В этот момент в зал ворвались сразу четверо оклемавшихся бойцов из фойе. Они замерли на секунду, крутя головами по сторонам и отыскивая взглядом «эту прыткую сволочь». В руках одного из них Вадим заметил пистолет. Не мешкая ни секунды, прямо с лестницы он прыгнул вперед... Точно рассчитав траекторию, Вадик «приземлился» ногами на кожаное сиденье пустого велотренажера и, оттолкнувшись от него, минуя канаты, пролетел почти до середины боксерского ринга. Путь его лежал к единственному реальному «выходу»: большому, во всю стену, «французскому» окну, задернутому до пола бежевой шторой.

Вот только Аракчеев не хотел рисковать, прыгая в него с разбега. Такие кульбиты хорошо смотрятся лишь в боевиках на экране. На самом же деле попытка вышибить собой даже обычное окно очень часто кончается тяжелыми травмами для горе-каскадера. Что уж говорить о стекле размером три на пять метров, причем, безусловно, повышенной прочности! Оторвавшийся сверху острый кусок способен легко перерубить пополам хрупкое человеческое тело. Окно надо было предварительно разбить. Вадим быстро огляделся. Вот черт! Боксерский ринг был пуст и гладок, как старая лысина. Разве что подхватить вон ту скамью сбоку? Он ринулся в красный угол ринга...

Это секундное промедление дорого обошлось Аракчееву: уже протягивая руку к вожделенной скамейке, он почувствовал ощутимый укол где-то в районе правой лопатки. Оглянувшись, Вадик увидел направленный на него ствол пистолета в руках одного из бойцов. «Все-таки убили, сволочи...» – успел подумать он и, даже не испытав никакой боли, мгновенно провалился в бездонную черную яму...


* * *

Очнулся Вадим оттого, что кто-то грубо ткнул ему под нос отвратительно пахнущий комок ваты. Он чихнул, судорожно закашлялся и широко распахнул тут же заслезившиеся глаза.

– Ты посмотри, какой живучий: у нас еще так быстро никому не удавалось очухаться.

Голос раздался над левым ухом Аракчеева.

– Да лучше бы спал! Будет теперь тут елозить... А то еще и обблюется. Помнишь, как было в прошлый раз? – недовольно проворчали справа.

– Кончай болтать! «Первый» приказал, чтобы «груз» на посту передали в полном порядке, – распорядился голос с переднего пассажирского сиденья.

Однако «ворчун» не успокаивался.

– «В полном порядке!» – передразнил он. – Связанный, в багажнике и без движений – вот полный порядок. А еще лучше в пластиковом мешке на дне залива. Или на пару метров под землей. Рядом с нашим Сталлоне, которому этот гад, не задумываясь, свернул шею. У у у, падла!

Аракчеева действительно подташнивало. «Наркоз отходит». Он попытался пошевелить занемевшими руками за спиной и ощутил на запястьях сталь наручников. Логично. Из-под неплотно прикрытых ресниц Вадик осторожно огляделся. Его интересовали в первую очередь не захватчики, а место, где он сейчас находился.

Это был внедорожник с тонированными стеклами, за которыми как раз мелькнул угол каменного здания, выкрашенного в ярко-желтый цвет. «О, такое вряд ли с чем-то спутаешь!» В Зеленогорске Аракчеев был впервые, но успел запомнить небольшое кафе на подъезде к военному санаторию.

«Значит, мы только что отъехали, – подумал он. – До трассы минут 5 – 6 езды. Надо торопиться, а то черт знает, где этот их пост находится».

Он затих, осторожно перебирая пальцами за спиной и внимательно фиксируя все мельчайшие детали антуража. Страж, сидящий слева, был без пиджака. Поверх рубашки с закатанными до локтей рукавами на нем была надета кожаная плечевая кобура. Пистолет в ней располагался как раз под левой подмышкой. «Ворчун» справа носил оружие в другом месте: Вадим, тесно прижавшись плечом к его мощному торсу, не нащупал никаких выпуклостей. «Наверно, засунул сзади за пояс, – подумал он. – Впрочем, это не столь важно». Сидящих на переднем сиденье ему трудно был рассмотреть. Водитель не проронил еще ни одного слова, сосредоточенно наблюдая за дорогой. Пассажир рядом с ним, безусловно, был старшим в этой группе. Сейчас он так же пристально смотрел в лобовое стекло. «Вряд ли в руках он держит заряженный пистолет. Значит, у меня имеются лишние пара секунд». Аракчеев был готов к бою.

Тонированный внедорожник свернул на короткое ответвление, ведущее к главной питерской трассе. «Пора!»

Вадик сделал вид, что на повороте его сильно качнуло, и плотно прижался к «ворчуну». Одновременно с этим он легко выпростал из-за спины абсолютно свободную левую руку! И мгновенно, без замаха, нанес ее локтем мощный удар стражу слева. Локоть просто впился в незащищенную шею противника как раз под изгибом скулы около уха. От такого неожиданного, сильного и точного удара не могла защитить даже великолепно накачанная мускулатура бодибилдера: охранник, безвольно откинув голову на спинку кресла, вырубился мгновенно и надолго.

А Вадим уже «работал» с правым «ворчуном»: он уткнулся лицом в его колени, а согнутой правой рукой обхватил снизу шею охранника и что было сил притянул на себя сверху его голову и плечи, вынуждая согнуться пополам в пояснице. Получился славный «бутерброд»: верхняя часть тела Аракчеева оказалась плотно зажата между коленями и грудью противника. И Вадик продолжал удерживать «ворчуна» в таком положении!

Он абсолютно точно рассчитал ожидаемую реакцию пассажира с переднего сиденья. Тот быстро выхватил из-за пояса пистолет и, опустив руку через спинку кресла, начал стрелять... Один... два... Своей свободной левой рукой Вадим в это время быстро нашарил портупею отключившегося охранника и выхватил из нее оружие. Пули, между тем, с негромким чмоканьем впивались в согнутую спину «ворчуна», отчего тело его каждый раз судорожно вздрагивало, но, удерживаемое крепким захватом Вадика, оставалось на месте, продолжая служить Циркачу надежным щитом. Три... четыре... Он на ощупь проверил, что пистолет снят с предохранителя, уперся дулом куда-то в середину пассажирского сиденья и сам открыл огонь...

После первого же его выстрела пальба с переднего кресла прекратилась. Голова старшего группы дернулась куда-то в сторону и замерла, ткнувшись в боковое стекло. Рука с оружием безвольно вытянулась, и пистолет выпал из разжавшихся пальцев.

Эти кровавые события уложились не более чем в пять секунд! Ошеломленный грохотом в салоне, водитель внедорожника только сейчас резко нажал на педаль тормоза и выключил двигатель. Все тела в машине по инерции дернулись вперед. Кроме Аракчеева! Он и так был плотно зажат почти на полу между передним и задним сиденьями. В наступившей тишине Вадик первым поднял голову вверх и тут же, заметив шевеление водителя, упершегося лбом в рулевое колесо, обрушил на его затылок рукоять трофейного пистолета. Надо было выбираться из «негостеприимного» джипа.

В коротком и узком переулке не было ни одного человека. Внедорожник, съехавший с проезжей части, абсолютно не мешал проезду других автомобилей. Правда, сейчас и их поблизости не наблюдалось.

«Как все удачно образовалось-то! – подытожил Вадик. Потом осмотрел салон. – А вы думали, что я только розочки из рукава могу вытаскивать? Да избавиться от наручников с помощью разогнутой заклепки от собственного брючного ремня для меня – плевое дело. Конечно, в ваших академиях такому не обучают, а я все-таки Циркач и кое-что извлек для себя из наследия великого Гудини!»

Он спокойно обыскал карманы своих противников. Кроме оружия, только у водителя нашлась книжица удостоверения. «Почему-то я вовсе не удивлен! – пробормотал Аракчеев, вглядываясь в тисненую надпись: «Управление Федеральной службы безопасности». – Очень знакомый «почерк».

Стараясь не слишком испачкаться в крови, Вадим перелез через бессознательного стража и покинул салон внедорожника. Сильно тонированные стекла машины полностью скрывали от случайного любопытного наблюдателя весь внутренний «натюрморт».

«А лезть без спроса в такую крутую тачку вряд ли кто отважится! – Не задерживаясь на обочине, он направился в сторону трассы, размышляя на ходу: – Обратно в санаторий путь заказан, там еще «сослуживцев» до хрена осталось. Да и что мне у них делать? И так все ясно: Истратова «изъяли» и через подставу попытались выйти на его контакты. Пиджак только жалко, совсем новый был. – Аракчеев припомнил, что могло оказаться в карманах этой части его одежды, которую, безусловно, подобрали и тщательно обследовали чекисты. – Ну, вряд ли им может многое поведать моя фальшивая визитная карточка. По крайней мере, на поиски вымышленного персонажа уйдет достаточно времени. Я вполне успею, не торопясь, закончить все свои дела и скрыться. Все равно сейчас дорога на Питер перекрыта, прорваться не удастся. А водный путь... – Вадик посмотрел в сторону мелькавшего за редким сосняком залива, – меня не прельщает, укачивает. Значит, будем возвращаться в Выборг. А по дороге, как и обещал, отзвонюсь командиру».


* * *

– Вот так обстоят дела с вашим другом, профессор.

Отдохнувший Валерий Павлович выглядел посвежевшим и бодрым. Талеев же, наоборот, казался утомленным. Он на самом деле чувствовал себя неважно. Так бывало всегда, когда ему приходилось несколько часов подряд проводить за компьютером. Несмотря на энергичность поисков во Всемирной паутине и важность добываемого из нее материала, деятельная натура журналиста требовала активных действий.

– Я не стану вас успокаивать, вы достаточно мужественный человек и сами наверняка здраво оцениваете реальные факты. Истратова «держали под колпаком» еще на месте его работы. Вероятно, он прокололся, добывая необходимые сведения. Оттуда «хвост» потянулся в Санкт-Петербург. Ваш друг или сумел заметить его уже в последний момент, или, так ничего и не заподозрив, просто благоразумно предусмотрел запасной вариант действий, который вывел вас, профессор, из-под удара. Правда, думаю, что лишь временно. Сам Истратов попал в руки своих преследователей. Похоже, как-то договориться с ним они не сумели, а чтобы выявить его связи, поместили в санаторий своего человека. На него и вышел мой... э... товарищ, которому самому с трудом удалось избавиться от «опеки» и связаться со мной, предупредив об опасности.

– Да-да, Гера, так все и произошло, вы правы. Будем надеяться, что Истратов жив и нам удастся каким-нибудь образом... – Черемных замолчал, сознавая малую вероятность такого благоприятного исхода. – Да-а а, не зря Володя осторожничал. Похоже, что в этом деле замешаны очень могущественные силы. Даже не рискну предположить, в какие «верхи» тянутся ниточки... – Но старый подводник до конца оставался бойцом. – Я сообщу вам еще одну подробность. Чисто техническую, но... А промолчал я о ней потому, что мои обоснования пока достаточно... э... сыроваты, надо внимательней поработать с диском... И, главное, боюсь, что эти сведения не только не добавят ясности, но еще больше запутают ситуацию. По крайней мере, со мной так и произошло. Короче, определенная часть импульсов с наших фазированных антенн из-под Комсомольска-на-Амуре поступала не к созданному плазмоиду и, после отражения, непосредственно на объект воздействия, а в абсолютно «посторонние» точки пространства...

– Зачем? – недоуменно поинтересовался Талеев.

Профессор закивал головой:

– Я тоже этим заинтересовался. И кое-что сопоставил... В состав интересующего нас американского проекта, кроме основных... э... сухопутных РЛС на Аляске, в Норвегии и в Гренландии, входят специализированные крейсера «Вирджиния» и «Висконсин», а главное, плавучая платформа ХАРП. Она постоянно базируется в Сиэтле, но регулярно совершает «морские круизы» по всем океанам. Причем всегда передвигается в составе АУГ – авианосной ударной группы. Это уже настораживает, правда? Зачем бы мирному исследовательскому плавучему объекту такое грандиозное военное прикрытие? Так вот, вся эта «занимательная группа» оказывалась то у европейских берегов в момент итальянского тайфуна, то в Индийском океане во время катастрофических цунами, а перед японской катастрофой эта АУГ в полном составе направлялась в Южно-Китайское море. Разумеется, для проведения каких-то важных совместных морских учений со своими партнерами по НАТО. Вы, наверно, уже догадались, в какие это «посторонние» точки пространства направлялись импульсные сигналы с нашей РЛС.

– Но зачем?! – чуть не выкрикнул Гера, а Редин успокаивающе похлопал его по плечу.

– Вы все-таки сугубо гражданский человек, господин журналист, и вам позволительно не разбираться в военных премудростях... – При этих словах профессора Сергей слегка отвернул в сторону лицо и незаметно усмехнулся. – Чем, по-вашему, достигается максимальная эффективность применения оружия? – Талеев промолчал. – Правильно: силой поражающих факторов и точностью... э... прицеливания...

По выражению лица журналиста Черемных понял, что не стоит дальше углубляться в теоретические дебри военного искусства.

– ...Считайте, что плавучая платформа ХАРП – это идеальный механизм прицеливания, этакая универсальная «мушка», которую можно перемещать в практически любое требуемое место. Как поворачивать ствол снайперской винтовки, – добавил профессор, не совсем логично предполагая, что «сугубо гражданский журналист» больше знаком с таким видом оружия. – Кроме того, на платформе, безусловно, имеется целый комплекс устройств для усиления поступившего сигнала...

– Я отлично вас понимаю, – перебил собеседника Талеев. – Приняв поступивший сигнальный импульс, фазированные антенны на плавучей платформе значительно усиливают его и направляют в нужное место...

– Причем учтите, что платформа всегда находится весьма недалеко от места... э... поражения!

Все замолчали, переваривая неожиданное сообщение профессора. А он сам, первый, озвучил пришедший всем в голову вопрос:

– Я бы мог понять, если бы наша станция подобным контрударом пыталась как-то нейтрализовать воздействие американской ХАРП, но ведь вырисовывается совершенно другая картина! Просто-таки идеальное коллективное творчество. Но это же – нонсенс! Этого не может быть!

Талеев невесело усмехнулся:

– Видите, профессор, вы уже второй раз употребляете «нонсенс» и «не может быть», а тем не менее...

Журналист замолчал, не желая продолжать свою мысль, и заговорил совсем о другом:

– Валерий Павлович, сейчас Виталий отвезет вас в одно безопасное место, о котором я уже говорил. Там вы сможете спокойно продолжить свои изыскания. Если что-то потребуется или откроются новые подробности, незамедлительно связывайтесь со мной в любое время суток.

Черемных покивал и отправился собирать нехитрый скарб. Ему самому не терпелось продолжить изучение материалов на диске Истратова. Гера позвал Снайпа:

– Отвезешь профессора на мою дачу. Покажи ему там все... – Виталий вопросительно посмотрел в глаза Талееву, – ну-у у, в необходимых и разумных пределах. Для его работы, связи и... жизнедеятельности. Сам вернешься обратно. Дело принимает нехороший оборот, и на счету будет каждый из нас.

– Может, мне стоит быстренько смотаться в Питер?

Если с предложением выступил обычно молчаливый Виталий, значит, его всерьез обеспокоило положение, в которое попал его друг Вадим.

– Пожалуй... нет, – после короткого размышления решил Гера. – Вадик сам выпутается. – И, помолчав, добавил: – Думаю, что самое опасное там уже позади...

Вот в этом Талеев категорически ошибался!




Глава 3


Ленинградская область,

город Выборг

Сменив три попутки, Аракчеев без малейших эксцессов добрался до конечной цели своего путешествия.

«Что, господа чекисты, устали дожидаться меня на подъезде к Питеру? Логично мыслите: трасса-то одна, куда ж этому идиоту деваться? Хотя, скорее всего, до вас уже начало доходить, что «этот идиот» мог рвануть и к финской границе. Наверно, сейчас быстренько организуете там надежные кордоны на таможенных пунктах. Молодцы! Только и на такой вариант у меня найдется свой неадекватный ответ, как говорит наш президент. Впрочем, я ведь вовсе не тороплюсь».

Действительно, Вадим попросил высадить его неподалеку от главной достопримечательности Выборга – старого средневекового замка. Строительство этого уникального памятника архитектуры начинали еще шведы в XIII или XIV веке. И хотя за прошедшие столетия цитадель неоднократно горела и разрушалась, основные элементы ее конструкции оставались неизменными, а сам замок, расположенный на бывшем Воловьем острове, до сих пор сохранил свое гордое каменное величие.

Доминантой замка и всего города продолжала оставаться великолепная башня Святого Олафа. Когда-то, судя по старым чертежам, ее высота составляла чуть больше 86 метров. А кто это видел, а? Нынешних 48,6 метра ей вполне хватало, чтобы заслуженно красоваться на гербе города и величаво возвышаться над редкими суетливыми новостройками, отражаясь в хмурых, холодных водах Финского залива.

В отличие от своих немногочисленных уцелевших собратьев Выборгский замок не постигла судьба заброшенного и медленно разрушающегося каземата. Наоборот, он стал одним из культурных центров своего города. Сюда не только регулярно водили все экскурсии, но и организовали постоянные музейные экспозиции и регулярно сменяющие друг друга выставки. На фоне могучих каменных стен одинаково хорошо смотрелись и авангардистские фотографии вперемежку с конструктивистскими творениями современных ваятелей и художников, и яркое разноцветье диковинных экспонатов флористики или уникальные коллекции каких-нибудь экзотических бабочек Амазонии.

Однако главным «блюдом» культурного замкового меню стало другое. Здесь проводили рыцарские турниры. Причем подходили к их организации с максимальной ответственностью и серьезностью. Это были не «потешные игрища», а предельно достоверное действо. Устроители постарались не только точно воспроизвести саму атмосферу Средних веков, но и, безусловно, соблюсти ритуалы и правила тогдашних рыцарских турниров. Разумеется, в пределах современного понимания дошедших до нас манускриптов. Надо сказать, что им это удалось.

Еще одним точным «попаданием в цель» стало привлечение в качестве участников турниров не дилетантов, а настоящих профессионалов: спортсменов, «трюкачей» и прочих. К этой категории, безусловно, относились и «штатные» участники реконструкции исторических событий. Ну разве мог Вадик пропустить такую великолепную возможность?! Поэтому и стремился он сейчас на небольшой внутренний Кузнечный дворик Выборгского замка, где все уже было готово к началу представления: до отказа заполнены не бедной публикой только что возведенные разборные трибуны, развевались на приморском ветру десятки причудливых разноцветных флагов, слышалось завывание боевых флейт и нетерпеливое ржание лошадей...

«Ну не могу же я подводить своих товарищей по древнему оружию, – уговаривал себя Аракчеев. – Да без меня там весь праздник псу под хвост пойдет. А ребятки из органов пусть подождут. Впрочем, вряд ли они меня теперь скоро увидят».

В словах Вадима не было никакого зазнайства. Благодаря своему цирковому прошлому, он был настоящей находкой для устроителей турнира, главным действующим лицом во всех категориях состязаний. Аракчеев великолепно держался в седле и управлялся с длинной пикой, владел мечом не хуже записного самурая, прекрасно стрелял из лука и был вне конкуренции в метании тяжелого боевого топора.

Маленький суетливый администратор, подпрыгивая на обеих ножках и задыхаясь, встретил его у подъемного крепостного моста:

– Ой... ай... эх-х х... Ва-вад-д дим, ну куда же вы пропали?! Это немыслимо: на трибуне сам МЭР!!! И неожиданные гости из Петербурга. Такая ответственность, такая ответственность! Музей могут закрыть!!! Катастрофа-а а...

– Спокойно, Пржевальский! Выводи своих лошадок. Катастрофа отменяется. Так можешь и мэру передать, – на ходу успокаивал Вадик разволновавшегося чиновника, быстрым шагом направляясь к низкому каменному сараю, скрытому в тени замковой куртины: там находилось помещение, отведенное под раздевалку и склад для хранения амуниции и вооружения.


* * *

Первый конкурс проводился под громкую музыку из оперы Джоаккино Россини к «Вильгельму Теллю». Нетрудно догадаться, что здесь «рыцари» соревновались в стрельбе из лука. Занятие это неторопливое, требует собранности и хладнокровия, поэтому и поставлено первым номером программы. Какая же может быть точность в стрельбе после дуэли на пиках или поединка на мечах? Помимо трясущихся от напряжения рук и ног, участники частенько получают в них нешуточные травмы и вряд ли могли бы претендовать на лавры известного героя, хотя и целились не в легендарное яблоко на чьей-то голове, а в мишень вполне приличных размеров.

Вадик отстрелялся очень успешно, хотя и не занял первого места, пропустив вперед незнакомого ему молодого парня в костюме Робин Гуда.

«Вот проныра! – подумал Аракчеев об администраторе. – Наверняка откопал где-то олимпийского призера. – К сопернику он претензий не имел, хотя после первого же выстрела отметил его профессионально-спортивную подготовку и великолепный лук с балансирами. – Готов на что угодно побиться об заклад, что не увижу этого молодца ни на лошади с пикой, ни с мечом в руке!»

Как видно, и сюда, на рыцарское ристалище, проник дух наживы. Поговаривали, что тут даже работает тайный тотализатор с приличными ставками. И хотя общее правило гласило, что каждый участник должен выступить во всех поединках, заинтересованные люди научились обходить закон, выставляя на отдельных этапах разных бойцов под одним именем, пользуясь тем, что внешность можно прекрасно скрыть под причудливым костюмом и шлемом или маской.

Аракчеев бился честно. В атмосфере подлинного единоборства он чувствовал себя как рыба в воде, истово погружаясь в захватывающий мир настоящей рукопашной схватки. И лишь в перерывах между подходами к лучной мишени мог позволить себе оглядеться по сторонам, рассмотреть публику и даже послать воздушный поцелуй заинтересовавшей его даме.

Однако сейчас его заинтересовало совсем другое. Стационарные сидячие зрительские места располагались вдоль дальней стороны Кузнечного двора. Их было немного, а желающих посмотреть на турнир – вдвое больше. Поэтому организаторы пристроили вплотную к ним еще несколько разборных деревянных конструкций в три или четыре ряда, на которых столпились все остальные зрители. Вот Аракчеев заметил мэра города – на самых почетных местах в первом ряду. Он не знал лично этого человека, но, судя по царившему вокруг него оживлению, не ошибался.

По правую руку от мэра расположился худощавый мужчина с аккуратной стрижкой коротких с проседью волос. На нем был надет строгий темный костюм с неброским галстуком и белая рубашка. Определенно, это и есть неожиданный гость из Питера. Одного взгляда на него Вадиму было достаточно, чтобы неприятный холодок возник где-то в глубине груди. Он даже чуть опоздал с выходом на огневой рубеж, стараясь внимательно рассмотреть каждое движение, происходящее в VIP-ложе. А присмотреться было к чему.

Уже несколько раз к строгому питерцу откуда-то со стороны бочком протискивался суетливый администратор и, подобострастно склонившись, что-то нашептывал в ответственное ухо. Вот теперь в руках «Пржевальского» Вадик заметил какой-то лист большого формата и несколько листов поменьше. Коротышка протянул их мужчине и виновато развел руками. Гость бегло просмотрел бумаги и небрежным жестом руки отослал администратора прочь. Затем уже более внимательно стал изучать переданные документы.

От зрительских трибун Аракчеева отделяло метров сорок. Поэтому, когда питерский чуть отодвинулся в сторону от мэра и резко повернул голову вправо, Вадим сумел разглядеть витой белый шнур, тянущийся от уха мужчины и скрывающийся под воротником его накрахмаленной рубашки. К тому же «объект» приложил к своему уху ладонь и еле заметно зашевелил губами.

«Как интересно! Такое поведение больше подходило бы начальнику охраны городского головы, а не высокому гостю из столицы. – Но заметные издалека телохранители мэра в лице двух внушительных «качков» равнодушно и неподвижно застыли по обеим сторонам начальственного кресла. – С кем же это ты переговариваешься, высокий гость? А главное, о чем?»

Аракчеев быстро обежал глазами двор, но ничего подозрительного не заметил. Впрочем, это лишь еще больше насторожило его. «Значит, я чего-то не замечаю. Не на трибуне же разместились твои подчиненные-подельники. – Вадик еще раз присмотрелся к лицам зрителей. – Нет, их тут точно не наблюдается». Воспользовавшись паузой в турнире, он под прикрытием высоких кустов переместился в сторону раздевалки. «Та-а ак, пожалуй, единственное место, откуда просматривается большая часть двора, – это знаменитая башня Святого Олафа. А что, удобное место. На время турнира экскурсии прекращаются, и наблюдательная терраса на куполе остается совсем пустынной».

Питерский гость продолжал сосредоточенно рассматривать бумаги. «Не сомневаюсь, что на большом листе список участников турнира, а маленькие – это, скорее всего, фотографии, которые нашему экспансивному другу удалось быстренько отыскать. Ну, морды моего лица там, конечно, нет, – Аракчеев вспомнил про оставленный в Зеленогорске пиджак и визитную карточку в его нагрудном кармане, – а вот ФИО отыщется. Хотя и не настоящие. Однако как быстро вы, ребята, отработали ситуацию! – Вадик прикинул время. – Чтобы доставить сюда эту «шишку» со сворой из питерской безопасности, понадобился, как минимум, вертолет».

Протрубил рог, призывая рыцарей на конный турнир. Аракчеев бегом направился в раздевалку, чтобы надеть тяжелое защитное вооружение и взять пику. В первой паре на ристалище должен был выходить Валентин Смирнов, молодой неторопливый увалень из какого-то небольшого городка Ленинградской области. С ним у Вадима установились самые близкие приятельские отношения.

– Валька, иди-ка сюда! – Аракчеев отозвал парня, уже отправившегося за своей лошадью, под низкий навес боковой стенки каменного сарая: здесь их никто ниоткуда не мог увидеть. – Слушай, друг, с такой девушкой из публики договорился, – он поцеловал кончики пальцев, – закачаешься! Да вот она только первую схватку успевает посмотреть, а потом на поезд – и в Питер. А у меня сегодня третья очередь, никак не успеваю.

Вадик знал, на что бить: увалень Смирнов мгновенно преображался, как только речь заходила о хорошеньких девушках.

– Так чего ж ты еще тут прохлаждаешься?! Беги на «подиум», «отвоюйся» – и свободен. А я спокойно «заткну» дырку в твоей третьей очереди. Да постой ты! – Валентин остановил собравшегося уйти приятеля. – В официальных протоколах поздно что-то исправлять. Держи мой шлем и плащ с гербом. А я под твоим именем выступлю.

– Ну, спасибо огромное! Что б я без тебя делал?!

– Рассчитаемся. – Смирнов хмыкнул. – Завидую. Но и я ведь внакладе не останусь: ты же с противником в два счета разберешься, а почести – мне.

Аракчеев добродушно ткнул Валю кулаком в плечо и бегом направился к месту сбора.


* * *

Подмены никто не заметил. По большому счету, ни зрителей, ни устроителей не интересовала подлинная фамилия того или иного участника турнира. Им было даже наплевать, как он выглядел: все равно лицо каждого было закрыто глухим шлемом, который «рыцарь» по собственному желанию мог снять после окончания поединка. А мог и не снять, пожелав остаться в сердцах своих новых поклонников каким-нибудь Черным Дьяволом или сэром Монпелье де Труагильбером. Каких только экзотических имен не навыдумывали себе ребятки! Которые потом добросовестно и были занесены в итоговые протоколы турнира.

Пока герольд оглашал «имена» и «заслуги» первой пары, Аракчеев сквозь узкие крестообразные вырезы шлема продолжал внимательно наблюдать за событиями на трибунах. Для себя он отметил, как расслабился питерский гость, откинувшись на жесткую спинку скамьи.

«Конечно же, можно и передохнуть. Ты наверняка уже вычислил, что я выступаю в третьей паре. Время есть. Правда, я бы на твоем месте поступил несколько иначе...»

Вадик оглянулся назад, туда, где сбоку от раздевалки, незаметные для публики, толпились несколько «рыцарей». Они курили и перебрасывались короткими репликами в ожидании своей очереди. Валентина среди них он не заметил.

«Ну и правильно, молодец. Чего лишний раз «светиться» в моем уборе».

И тут Аракчеев заметил явного чужака, неторопливо продвигающегося в сторону каменного сарая. Мужчина в джинсах и футболке навыпуск уже подходил к группе бойцов, внимательно разглядывая их экзотические наряды.

«И ты молодец, – подумал Вадик о сидящем рядом с мэром чекисте, – я бы тоже послал агента заранее обнаружить «объект» и не спускать с него глаз».

В этот момент раздался удар гонга, и соперники выехали на ристалище. Они должны были проскакать навстречу друг другу несколько десятков метров вдоль деревянного разграничительного поребрика высотой чуть более метра, встретиться напротив главной трибуны и нанести противнику удар длинным копьем, постаравшись вышибить его из седла. Разумеется, наконечники копий были не только тупые, но и для большей безопасности соперников обмотаны мягким поролоном. Однако, даже несмотря на такие предосторожности, удар получался весьма ощутимым, и во избежание травм надо было быть предельно собранным и внимательным.

Вадик пустил коня небыстрым галопом и сосредоточил взгляд на приближающемся противнике. Вдруг, когда до места их встречи оставалось никак не более 4 – 5 метров, яркий световой луч полоснул по шлему Аракчеева, попав в горизонтальную прорезь и заставив его от неожиданности на мгновение прикрыть глаза. Для любого другого «рыцаря» это неминуемо послужило бы причиной полного и немедленного поражения: он потерял бы из виду копье своего противника в самый ответственный момент и оказался бы не способен к отражению удара. Вадима же спас выработанный годами на цирковой арене инстинктивный автоматизм.

Он резко отклонил тело в сторону от поребрика, до предела свесившись с седла, опустил голову вниз, прижавшись к лошадиной шее, и сильным рывком направил свое копье снизу вверх. Разящий удар соперника не достиг своей цели. Наконечник его копья лишь вскользь задел левое плечо Вадима и разорвал декоративный плащ. С трибун раздались нестройные аплодисменты, а всадники, придерживая лошадей, не торопясь разъезжались на исходные позиции для повторения схватки.

Что же произошло?! Из глаз Аракчеева выкатились две слезинки, и больше ему ничто не мешало. Откуда же взялась эта яркая вспышка? Лучи заходящего солнца не попадали во внутренний двор крепости, но на улице было достаточно светло, и на ристалище искусственное освещение не включали. Вадим сосредоточенно просчитывал варианты. Можно, конечно, предположить, что ослепивший его луч был умышленно направлен со зрительских трибун... Нет! Такое практически невозможно: в плотном окружении беснующихся зрителей мгновенно прицелиться – и попасть! – в прорезь шлема шириной не более двух сантиметров. Причем шлем надет на голову скачущего на лошади всадника! Такое просто выходит за пределы человеческих возможностей самого гениального снайпера.

Взгляд Аракчеева с трибун переместился на противоположную сторону двора. Огромная в своем четырехугольном основании знаменитая башня Святого Олафа... Пятиметровой толщины стены... Немногочисленные узкие на фоне такой громады бойницы... Со второго яруса башня приобретает восьмиугольную форму... Выше... Стоп! Что это за полоса на серой кирпично-каменной кладке? Так это же граница раздела свет-тень! Выше нее башня залита солнечным светом.

Так-так-так, внутренность дворика и трибуны в тени, а «Святой Олаф» освещен начиная с середины второго яруса. Вадик свободной рукой подвигал на голове ведрообразный шлем, чтобы улучшить обзор. Он знал теперь, что искать. Где же она, где? Он искал бойницу. На память пришли строки из популярной музейной брошюры: «...на внутренней стороне башни в середине второго яруса имеется узкая бойница размером 1,5 х 0,5 метра, слегка расширяющаяся на выходе, откуда велась стрельба в случае, если врагу удалось захватить двор...» Вот! С того места, где сейчас находился Аракчеев, была видна лишь узкая темная полоса, но это была именно «слегка расширяющаяся часть стрелковой бойницы». А если переместиться на середину двора... Да-да, именно в то место, где «рыцари» съезжались! Это происходило как раз на траверзе башни, и на относительно коротком участке узкая бойница просматривалась на всю глубину. Только на этом участке и мог ослепить Аракчеева отраженный солнечный луч.

Осталось выяснить, от чего именно отраженный. Никаких стекол, зеркал или просто полированных поверхностей на стене не было. Никаких кварцевых вкраплений, способных отразить солнечный луч, в древних строительных камнях тоже не наблюдалось. Несомненно, все дело в самой бойнице. Однако со своего места Вадим никак не мог ее рассмотреть. Значит, сделать это надо в тот момент, когда он окажется примерно посередине зрительских трибун. Или, еще лучше, чуть раньше...

Тронувшись с места навстречу своему противнику, Аракчеев слегка натягивал поводья, замедляя бег лошади. Как он и рассчитал, встреча соперников и обмен ударами произошли метров за пять до геометрической середины. Вадим ограничился тем, что легко отбил нацеленную ему в грудь пику. Сам он даже не попытался атаковать, отложив «разборку» до третьей, завершающей схватки. Все свое внимание он сосредоточил на бойнице в середине дозорной башни.

Косые лучи заходящего солнца неглубоко проникали в густой сумрак узкой бойницы. Через несколько минут они и вовсе поднимутся еще выше, погрузив в тень весь второй ярус башни. Но сейчас... Сантиметрах в тридцати от среза стены Вадик увидел черную матовую трубу, уходящую в глубь каменной щели. Может быть, дилетант и принял бы ее за какой-нибудь архитектурный выверт или, скорее всего, за элементарный современный водоотвод. Но Аракчеев не был дилетантом! И даже за долю секунды с одного взгляда безошибочно узнал ствол снайперской винтовки. Еще через секунду его догадка подтвердилась коротким отблеском солнечного луча, мелькнувшим из бойницы.

Оптический прицел! Идеальная позиция для стрелка: до цели не более 50 метров, промахнуться невозможно. Пока на ристалище разберутся, что к чему, от него и след простынет. А пока он прицелился, затаился и ждет. Третьей пары! Вашего выхода, между прочим, господин Аракчеев. Или Мрачный Викинг, как значится в судейском протоколе, или Федор Иванович Вепрев, как напечатано «золотом» на визитке в кармане потерянного пиджака.

Только ведь под чужим гербом на арену выйдет Валечка Смирнов и...

Ну вот уж этому не бывать!

Третья заключительная схватка первой пары закончилась через 20 секунд полной и безоговорочной победой Вадима. Его противник, получив мощный удар пикой в грудь, оказался выброшенным из седла и не проявлял ни малейшего желания подняться и продолжить схватку на мечах. Что ж, он имел на это право. Под одобрительный свист трибун Аракчеев быстро проскакал в сторону раздевалки и скрылся от глаз удовлетворенной публики. Теперь все зависело от его расторопности и быстроты. Впрочем, был еще один, не зависящий от Вадима фактор: время, за которое завершится поединок вторых «рыцарей». В любом случае надо было очень поторопиться...


* * *

Под покровом замковой куртины Вадим незамеченным добрался до входной двери башни Святого Олафа. Дверь была заперта, а на ее массивной витой ручке косо болталась штатная табличка «ЗАКРЫТО».

«Простенько и со вкусом. А главное, весьма информативно».

Аракчеев без труда проник внутрь и остановился, позволяя глазам привыкнуть к царящему здесь полумраку. Нижний зал был частично загроможден строительными лесами, на которых тут и там виднелись одинаковые надписи: «Извините! Идут реставрационные работы». Значит, экскурсии на смотровую площадку на куполе башни бесперебойно продолжались и во время реставрации. Наверх вела круговая деревянная лестница, весьма хрупкая на вид. На ней, однако, через каждые пять метров подъема имелись горизонтальные площадки с наспех сколоченными скамьями, чтобы уставшие экскурсанты могли отдохнуть или, не слишком доверяя шаткости конструкций, именно здесь дождаться успешного возвращения обратно своей группы.

Прижимаясь к стене, Вадим начал осторожный подъем наверх, опасаясь неожиданного скрипа деревянных ступеней. Уже на втором «скамеечном» пролете до него стал долетать шум зрительских трибун и усиленный репродукторами голос герольда-распорядителя.

«Значит, бойница, выходящая на внутренний двор, совсем близко», – подумал он.

Вадим стал еще осторожнее, а уже через несколько метров заметил чуть впереди в стене нишу, из которой на деревянный настил падал неяркий дневной свет. Теперь его ухо различило не только смутный многоголосый гул, но и слова герольда: «...вызываются участники третьей пары...» Ого! В распоряжении Аракчеева оставалось не более 3 – 4 минут. А в этом месте подъема, как назло, лестница отходила от стены метра на полтора. К тому же между ней и входом в бойницу разместились металлические конструкции лесов с разбросанными на них досками, ведрами, кистями и обрывками полиэтиленовой пленки и рубероида.

«Не случайно это! Снайпер предусмотрительно позаботился о своей безопасности. – Вадик быстро отыскивал глазами место, куда бы поставить ногу, не производя шума и грохота, а затем перебраться в узкую бойницу. – Вот гад, добросовестно поработал!»





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/maksim-shahov/general-smert/) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.



Если текст книги отсутствует, перейдите по ссылке

Возможные причины отсутствия книги:
1. Книга снята с продаж по просьбе правообладателя
2. Книга ещё не поступила в продажу и пока недоступна для чтения